Иван Охлобыстин: «Во время евхаристии куда-то улетаю»

22 апреля 2010 г.

21/04/2010

Он смотрит в упор из-под темных очков и чему-то по-детски улыбается. Иван Охлобыстин приехал в Питер, чтобы представить зрителям сериал «Интерны», где сыграл главврача, и благую весть: через год актер вернется в священники. За полтора дня своего пребывания в Петербурге он также успел: погулять по городу, сходить в кино на ночной сеанс, купить книги, написать заметку в своем блоге, встретиться с друзьями и сто раз позвонить жене и детям в Москву. А еще — поговорить с «МК» в Питере» о настоящем, прошлом и будущем. И о том, что иногда он и сам не понимает, кто он такой.

Татуированный врач

— Иван, для вас важно, что в сериале речь идет о врачах?

— Конечно. Мой отец был врачом. И «Доктор Хаус» мне очень нравится. Круче него только «Сестра Джеки». Играет там неказистая и крупная женщина. Но так классно! Простая медсестра, циничная, употребляющая наркотики, живущая с молодым мужем и любящая своих детей. При этом у нее роман с аптекарем, дающим ей эти пилюльки. Она спасает пациентов, она — полубог. А функция полубога — чувствовать на себе ответственность за других людей.

— Долго думали, сниматься в «мыле» или нет?

— Решение пойти на канал «ТНТ» далось мне непросто. Там ведь «Дом-2», сестры Зайцевы и еще много других «бяк». У этого канала столь же противоречивое реноме, как и у меня. В этом мы и сошлись.

— А ничего, что у доктора Быкова из-под халата тату выглядывают?

— Ну и что? Однажды мой друг, байкер по имени Полковник, попал в серьезную аварию. Его привезли в какую-то районную больницу. Прибегает врач, смотрит на него и вдруг спрашивает: «Полковник, ты, что ли?» Тот кивает. «А я, — говорит врач, — Кот из Ярославля». Полковник на него смотрит и смеется: «Ну и оденься иди по-человечески». Так что у моего Быкова тоже есть бурная молодость, оттуда и татуировка.

— Когда решили сняться в сериале, ставили ли какие-то условия его авторам?

— Подписал договор о том, что меня не будут снимать в эротических сценах и сценах насилия. Насилия там, конечно, и быть не могло. А вот эротики — сколько хочешь. Ведь фильм взрослый: о любви, о жизни, об обычных людях. Иногда возникали сцены на грани фола. Но из меня эротический герой очень условный. Да что уж там — никакой, слава богу!

И йог, и поп

— Если уж вспомнили Бога: когда вы вернетесь в лоно церкви и приступите к своим обязанностям как священник?

— Как только я закончу договорные обязательства по фильмам. На мне висят «Генерация Пи», «Чапаев», а теперь и сериал «Интерны». Уйти не могу — ребятам в таком случае автоматически урежут финансирование. Если б деньги были единственной причиной «отгулов», уже вернулся бы. Но ведь сниматься я люблю! А все эти проекты будут длиться не меньше года. Через год посмотрим. К тому времени, рассчитываю, буду кормиться литературой.

— Прихожане не ропщут? Вы же наверняка чей-то духовный отец?

— У меня очень серьезное отноше ние к этому вопросу. Кто такой духовник? Человек, которому ты можешь позвонить в четыре часа ночи и сказать: «Батюшка, чего-то грустно…» И не услышать на том конце провода рык разъяренного быка. С духовником у прихожанина отношения — как у ребенка с отцом. А мне нужно заниматься своими детьми. И их все равно больше любишь, чем духовных. На мой взгляд, это небольшое предательство, так быть не должно. Поэтому я много лет себе не позволял заводить духовных детей. Правда, недавно заставили взять двух. Очень настырных и прилипчивых, как банный лист, отроков. Один из них — скинхед, а другой — экстремал, ездил на велосипеде по пустыне. Когда они ко мне подошли с просьбой, ответил: «Вы что, с ума сошли? Какой духовный отец? Я в себе-то не могу разобраться. А чему вас научу?» Выгнал их один раз, другой. А на третий они пошли к моему начальнику. Отец Дмитрий — мужик суровый, говорит: «Бери! Надо хоть кого-то, а то неправильно получается». Пришлось согласиться. В итоге один раз ездил за скинхедом в милицию, другой — еще из какой-то ситуации ребят спасал. В общем, духовное отцовство — это большой геморрой. А у прихожан никогда не возникало ко мне претензий. Хотя в целом общество, на мой взгляд, не готово к такому батюшке.

— А вам самому надо служить Богу?

— Да, для меня это — высшее удовольствие. Во время евхаристии и богослужения куда-то улетаю. Поверьте, как человеку, занимавшемуся йогой! Меня всегда интересовал выход в открытое пространство. Приложил максимум усилий и, действительно, вышел, куда мог.

— Главное — потом вернуться вовремя!

— А вот с этим проблема. Как будто ты управляешь мотоциклом или КамАЗом, а потом вдруг чувствуешь, что машина тебя не слушается. И становится страшно.

— В таком случае, может, безопаснее с парашютом прыгать? И адреналин, и приземление гарантирует.

— Ерунда этот парашют, детский сад, вторая группа.

Профессиональный сказочник

— О литературном хлебе: вы ведь пишете не только сценарии, но и сказки. То есть постоянно придумываете свой мир…

— У меня есть девиз: «Жизнь — это сказка, которую каждый пишет для себя сам». Многое из того, что свершилось в моей судьбе, я закладывал в голову чуть ли не с самого детства. Хотя был лишен большой семьи, потому что папа расстался с мамой. Он был взрослый человек, она — обманутая девчонка-студентка. Я жил с бабушкой, но всегда знал, что у меня будет много детей. Я был романтик, причем в действии. И мыслил большими категориями. Еще в школе составил себе программу-минимум. Выглядела она примерно так: я должен был усиленно учиться до 22 лет. Потом стать великим мыслителем. Но понимал, что меня могут недооценить. (Смеется.)

В детстве же я научился гипнозу. Рядом с нами жила цыганская семья. Нескольких минут хватает для того, чтобы обчистить, обмануть, внедрить и так далее. Я активно в этом практиковался. Теперь в кадре помогает.

— Детей своих по той же системе тренируете?

— Я им говорю: талантлив каждый человек, только не все развивают таланты и находят их. Порой кто-то тупо, как баран, ломится в одну дверь, а для него распахнута совсем другая. Это трагедия. Вот и советую детям, чтобы они кумекали, у кого к чему есть способности. Девки слушают, а Ванька и Савва маленькие еще.

Геймер и байкер

— Вы жене сразу количество детей и свою жизненную программу озвучили?

— Сразу я ничего не успел. А предложил: «Не предпринять ли нам, барышня, романтическую прогулку по ночной Москве?» — «Отчего бы и нет», — сказала она и с удовольствием выпила стакан водки. «Но с одним условием, — продолжила Оксана, — если вы отвезете меня домой». Домой я девушку отвез, правда, к себе. С тех пор и живем. А покорила она меня тем, что очень энергичная. От Оксаны как будто шаровые молнии били! И она призналась, что хочет много детей, — это мне тоже понравилось.

— Ваша жена не жалеет, что оставила карьеру?

— Это был ее выбор. На самом деле она хорошая актриса. Комсомолка такая. Все делала по-честному. Ее заставляли в кадре плакать — плакала. Сказали, что нужно изобразить страдания, — изображала. Она не психическая, но талантливая.

— Даже не верится, что есть кто-то мощнее вас по энергетике!

— Я питаюсь из нескольких источников. Это не только жена. Меня в свое время Саша Баширов приучил к компьютерным играм. Вот уж никогда бы не подумал, что он их любит! Я-то геймер профессиональный, со стажем, учился в 1983 году на оператора ЭВМ. Во ВГИК я тогда уже поступил, но решил не терять год перед армией.

— Живы ли сейчас сапоги, сшитые байкерским сапожником, с надписью «РПЦ», и носите ли вы их?

— Я веду на эти темы длительную перестрелку с матушкой. Она, зараза, нарочно куда-то сапоги засунула прошлой зимой. Оксана их недолюбливала, считала радикальными. А бабушкам-прихожанкам нравилось. Я однажды сапоги на службу не надел. Бабушки встревожились: «Наверное, оторвалось что-то…» Я говорю: «Нет, другие купил, хочу попробовать. А завтра в хороших приду…» В общем, Оксана убрала сапоги на антресоли. И они пропали. У нас в доме есть и еще одно загадочное место — балкон. Покупаю облюбованную кожаную куртку, но сразу не надеваю, думаю: доношу старую, еще чуть-чуть… И пока я ее донашиваю, новая бесследно исчезает. Потом, весной, с криками «У тебя везде навалено тряпок!» жена извлекает обновку с балкона. Не понимаю, как она там оказывается.

— Вы по-прежнему одержимы поэзией?

— Мы выучили с дочкой Дусей несколько стихов наизусть, чтобы производить впечатление. А по поводу творчества — происходит это так: я, если свободен, прохожу в день по десять километров. По парковой зоне — там по дороге есть брусья и спортивные площадки. (Я ведь жилистый, бывший каратист.) И на ходу что-то сочиняю, обдумываю. Потом записываю.

— Простите, сколько часов в день вы спите?

— Стараюсь семь. Но часто не получается. В Питер приехал вчера, лег в гостинице отдохнуть, а не спится. Пошел в кино, просидел там до поздней ночи, в книжный магазин потом заглянул. И лишь после этого вояжа смог задремать.

— Удивительно, как вы все успеваете!

— Если какой-нибудь человек будет писать мою биографию, можно будет смело назвать ее «Брехня» или «Небывалая история».

— А что ваши дети расскажут о вас внукам?

— Они скажут: «Папа добрый, крикливый, может выпороть. Злой редко, но лучше не попадаться. Иногда нас путает. В перстнях. Постоянно что-то делает: печатает или играет в компьютерные игрушки. И у папы такие же сумасшедшие друзья, как он сам».

Наталья Черных

Фото автора